Today

“Ф. М.”

Борис Акунин

Акунину не впервой выступать в качестве “литературного паразита”. В 2000 и 2002 годах он уже выпустил “пьесы” “Чайка” и “Гамлет”, в которых приделывал к этим произведениям совершенно неожиданные развязки. Однако на сей раз объектом манипуляций стала не пьеса, а один из самых зачитанных романов русской литературы – роман “Преступление и наказание” Достоевского. Метод здесь использован прямо противоположный – не присочинение конца, переворачивающего классику с ног на голову, а, наоборот, воссоздание “прото-оригинала”, первообразца, из которого потом якобы и вырос известный нам хрестоматийный текст.

В руки Николаса Фандорина попадает манускрипт, в котором тот с восхищением опознает неизвестную рукопись Достоевского. В ней присутствуют Раскольников, Разумихин, Порфирий Петрович, но действуют они не совсем так, как мы помним из школьного курса литературы. “Теорийка” (так озаглавлен манускрипт) – гораздо прямолинейнее “Преступления и наказания”. Психологические бездны и духовные откровения, выведшие историю об убийстве старухи-процентщицы из беллетристики в шедевры мировой литературы, здесь только намечены. Зато эта “первоначальная” история куда авантюрнее и кровавее. Не уступает ей в занимательности и “внешняя рама” – повествование, разворачивающееся в наши дни. В него словно бы переносятся (в неявном, но вполне опознаваемом виде) герои “Преступления…”, которым не нашлось места в “Теорийке”, – Сонечка Мармеладова и Свидригайлов.

Акунин четко отследил книжную конъюнктуру: в его новом произведении отчетливо видно влияние не только любезного ему XIX века, но и более близких по времени источников. Так, героям, чтобы продвинуться в расследовании, приходится несколько раз разгадывать ребусы – совсем как персонажам “Кода да Винчи”. Из центральных московских улочек действие переносится в особняки, фитнес-центры и рестораны вдоль Рублевского шоссе; мелькают названия брендов, едва ли известных во времена Достоевского, но милые сердцу почитательниц Оксаны Робски. Не говоря уж о том, что само использование именно классика в качестве объекта клонирования, весьма вероятно, обусловлено успехом недавней телеверсии “Идиота”.

На этом фоне искусно вмонтированные в текст прямые цитаты из “Преступления и наказания” (создающие эффект дежавю, припоминания чего-то уже прочитанного) ничуть не удивляют. Акунин в своей обычной манере разбросал по всей книге намеки на злободневное. Его сокращение “Ф. М.” означает не только самый раскрученный бренд русской литературы, но и “поколение FM” – т. е. людей, отвыкших от телевизора и привыкших получать информацию из автомобильного радио. Для них акунинский Раскольников-light окажется сущей находкой. Правда, едва ли через 140 лет кто-нибудь захочет сделать ремейк его ремейка. Но г-н сочинитель предпочитает жить настоящим.

переглядів
up